Нерисса усилием воли выпрямилась и заставила себя успокоиться. Она оглядела комнату: здесь была собрана лучшая оставшаяся мебель, пара натертых до блеска масляных ламп ярко горели, освещая ящик с одной из последних бутылок кеджистанского вина и два кубка. И, само собой, на темном блестящем столе лежала колода карт.
Нерисса не случайно выбрала именно эти карты: на них был изображен герб семьи Натоли. Она хотела думать, что играет во имя славного будущего своего дома, и эти особые карты должны были подчеркнуть важность ставок.
О да, ставки. Нерисса вновь взглянула на обитую бархатом коробочку, которая лежала рядом с картами. В ней хранились те немногие драгоценности, которые она сумела отыскать. Обычный горожанин счел бы это целым состоянием, но они не стоили ничего по сравнению с богатством ее семьи, которое она стремилась вернуть. Нерисса знала: она обязана выиграть, причем не один раз, чтобы поправить дела дома Натоли. Тем не менее, нельзя было сразу взять верх над старухой-благодетельницей, чтобы не спугнуть ее. Нужно действовать деликатно, неспешно и с величайшей осторожностью.
— Нерисса! Смотри!
Поток ее мыслей прервался, и Нерисса вздрогнула от неожиданности, когда в комнату впорхнула сияющая от счастья сестра. Элизабет была одета в наряд, покрытый чем-то вроде алых, бурых и оранжевых листьев сверху донизу. Нерисса внутренне содрогнулась при виде такой картины, но сумела легко улыбнуться, ответив на широкую улыбку сестры. Иногда ее возмущало очевидное невнимание Элизабет к постоянно ухудшающемуся положению, в котором они очутились, но Нериссу очаровывала ее красота и источаемая ею любовь к жизни. Она стала бы прекрасной женой для любого из достойных господ Вестмарша. Она даже могла бы выйти замуж и за некоторых господ менее благородного происхождения... если бы только у нее было достойное наследство. Увы, все наследство пошло на уплату долгов Эштона, и Элизабет ждала долгая одинокая жизнь или еще хуже — замужество за плебеем-выскочкой, купившим себе положение в обществе и в семье Натоли. Нерисса содрогнулась от одной мысли об этом и силой удержала улыбку на лице, в то время как Элизабет кружилась по комнате в каком-то подобии бального танца.
— Видишь, да? Видишь, кто я?
Нерисса удержалась от язвительных замечаний, сразу пришедших на ум, и спокойно ответила:
— Даже не знаю... придворный шут?
Элизабет резко замерла, не закончив пируэт, и озадаченно воззрилась на сестру.
— Шут? Ты считаешь, что я глупа, сестра?
Она попыталась сохранить серьезный вид, но затем улыбнулась и захихикала, а затем хихиканье переросло в громкий веселый смех. Элизабет закружилась вокруг Нериссы, почти сбив ту с ног.
— Через две недели у Ланкастеров бал, и я наконец-то снова смогу пойти повеселиться!
Она схватила Нериссу за плечи, пытаясь показать меру своего восторга скучной сестре, лишенной богатого воображения; вся она была воплощением искренней радости, какую обычно ощущают дети.
— Ты говоришь, что я не могу посещать балы, потому что нам не на что купить новые платья. Но госпожа Ланкастер говорит, что на этот раз нам самим нужно сшить себе костюмы, и я пойду!
Она отпрянула и замерла в причудливой позе. Нерисса вновь обрела равновесие и окинула взглядом карты и вино, чтобы убедиться, что все по-прежнему на своих местах.
— Тема маскарада — время, — преувеличенно серьезно произнесла Элизабет. — Ну что, теперь поняла, кто я?
Нерисса вновь сосредоточила внимание на сестре и оглядела ее. Присмотревшись, она заметила, что платье Элизабет покрыто обрывками пергамента и кусочками ткани, аккуратно прикрепленных к старому коричневому платью. Она хотела ответить что-то насмешливое, но сейчас было не время для загадок.
— Дерево?
Элизабет разочарованно вздохнула и встряхнула кудрями, повернувшись к Нериссе.
— Да нет же, глупышка. Я осень! Неужели по листьям невозможно догадаться?
На секунду в ее выразительных карих глазах промелькнула легкая тень неуверенности. В конце концов, девушка нарядилась в прошлогоднее платье, наспех украшенное пергаментной бумагой и кисеей, и легкая обеспокоенность была вполне понятна. Сердце Нериссы растаяло, и она обняла Элизабет.
— Разумеется, это очевидно. Ты настоящее воплощение осени. Твой наряд произведет фурор на балу!
— Да, так и будет!
Элизабет, изогнувшись, выскользнула из объятий Нериссы, а затем снова засмеялась.
— Спасибо, Нерисса. Теперь мне надо и дальше вырезать листья. Морис поможет мне, но времени все равно уйдет немало.
И с этими словами она вылетела из комнаты, словно бесплотный дух веселья. Вздохнув, Нерисса вдруг ощутила, что волнение и напряжение покинули ее. Она взяла колоду карт и начала задумчиво перетасовывать ее. Дом был весьма важен, но забота об Элизабет занимала все ее помыслы и тяжким грузом лежала на сердце. Вернуть достаточно средств, чтобы устроить замужество сестры... Только это могло избавить ее от тревог и стыда, который она ежедневно испытывала, думая о ее возможном мрачном будущем. «Элизабет должна удачно выйти замуж», — подумала она и в нетерпении стиснула зубы. Ей предстояло сделать все для этого, и сегодня вечером все должно было решиться.
— О нет, спасибо, дорогая моя. Увы, в последнее время я совсем не пью горячительного.
Карлотта взмахнула тонкой хрупкой рукой, когда Нерисса предложила ей кубок вина, и та вновь поставила его на стол, ощутив легкое разочарование. Иногда алкоголь позволял получить небольшое преимущество в карточной игре, но Нерисса на это и не рассчитывала. Она собралась с силами, была сосредоточенна, внимательна и даже ожидала партии с некоторым нетерпением.
— В моем возрасте, знаете ли... приходится отказываться от некоторых вещей.
Карлотта многозначительно усмехнулась, и Нерисса тоже изобразила вежливый смешок, хотя и понятия не имела, сколько на самом деле лет этой странной женщине. Единственное, что можно было сказать наверняка, — она уже достигла глубокой старости, но умирать пока не собиралась.
— Итак, — произнесла Нерисса, улыбнувшись, — во что мы сыграем? «Проблеск света», «Участь» или, может быть, партию в «Дикого гуся»?
Сама Нерисса втайне рассчитывала, что старуха решит сыграть в «Дикого гуся», потому как ей особенно хорошо удавалось делать быстрые ставки и не менее быстро их перебивать, а для этой кеджистанской игры такие навыки как раз очень полезны.
— Нет, нет. «Дикий гусь» — слишком быстрая игра для меня. Предпочитаю что-нибудь попроще. Очень простое.
Карлотта кивнула головой, соглашаясь с собственными словами, а Нерисса ждала, пока старая дама произнесет название игры. Она вновь ощутила, как нарастает напряжение, и чуть пригубила вино.
— Но сначала, — прошептала Карлотта, с силой обхватив рукоять трости из черного дерева, более чем необходимой столь хрупкой даме, — сначала обсудим ставки. Нужно решить, какими будут... — и тут голос ее стал резче, да настолько, что это звучало даже как-то неестественно — ...ставки.
Нерисса допила вино и неловко поставила кубок на стол. Она взяла коробку, обитую бархатом, и, открыв, гордо продемонстрировала ее собеседнице. Содержимое коробки ярко блеснуло.
— У меня есть украшения, — произнесла она со всем возможным достоинством. — Некоторые из них были достоянием нескольких поколений нашей семьи. К примеру, это (она достала гребень, украшенный золотой вязью и крупным сапфиром) — свадебный подарок моей бабушки. А это (она осторожно вынула стилет, в рукоять которого были вставлены три рубина) всегда носил при себе брат моего деда, пока находился при дворе. Довольно безвредная вещица, а не серьезное оружие, но брат деда все же считал себя настоящим воином.
С этими словами она рассмеялась, но ее смех был встречен непроницаемым взором Карлотты. Нерисса убрала кинжал в шкатулку и замолчала, ожидая, что ответит старая женщина.
— Нет, — выдохнула старуха, по-прежнему пристально глядя на Нериссу. — Думаю, нам стоит... повысить ставки.
Она отмела все неразборчивые возражения Нериссы одним легким взмахом руки.
— Полагаю, ставки должны быть высоки как никогда. Чего бы вы, моя дорогая, хотели больше всего на свете?
Нерисса замешкалась, не зная, что и думать: то ли старуха была не в себе, то ли шутила, то ли дело было в чем-то еще. Неужели это был лишь способ предложить оплатить все долги ее семейства? Голова Нериссы закружилась при мысли об этом.
— Прежде чем вы ответите, стоит подумать хорошенько. Обретение желаемого иногда приводит к неожиданным и не слишком приятным последствиям.
Карлотта улыбнулась, и Нерисса внезапно осознала, что та испытывает ее. Ну конечно! Пожилая дама не просто предлагала свою помощь, желая оплатить их долг; она решила испытать свою собеседницу. Нерисса тщательно обдумала ответ: пусть он прозвучит как просьба примерной жены, а не как бездушное требование денег.
— Хочу, чтобы с нами снова был мой дорогой муж, Эштон. Пусть он бросит старые привычки, будет в ясном уме и вернется со всем своим состоянием.
Она изо всех сил постаралась, чтобы последняя часть просьбы звучала как мысль, посетившая ее уже после того, как было высказано самое отчаянное желание.
— Прекрасно, милочка. А что же взамен? Что самое ценное из всего, чем вы обладаете? Что всегда было частью вас и что только вы сможете мне дать?
Нерисса хорошо умела разгадывать шарады, и потому быстро выпалила:
— Мое сердце.
Ответ был очевиден. Но мысль о том, что тщедушная старуха хочет заполучить ее сердце, чуть было не вызвала приступ смеха.
Внезапно она заметила в глазах Карлотты странный блеск, и нерешительность снова охватила ее. Какой ответ был бы самым удачным? И тут ее осенило, и она одарила Карлотту снисходительной улыбкой, с какой взрослый мог бы обратиться к ребенку, захотевшему сладостей перед обедом.
— Разумеется, вы вольны выбрать что пожелаете. Я готова отдать взамен что угодно из принадлежащего мне.
— Договорились, — тут же ответила Карлотта, как только Нерисса закончила фразу. Ее озадачило, как резко прозвучало это слово, а в глазах старухи на мгновение появился жесткий металлический блеск. Или это ей только почудилось? Нерисса прекратила вглядываться и налила себе еще вина. Эта женщина играет с ней в непонятные игры... А возможно, все дело в волнении, пережитых тяготах и открывшейся возможности расквитаться с долгами семьи: вот причины, почему ее нервы так расстроены. Она пристально взглянула на Карлотту, но заметила лишь дряблые щеки и глубокие морщины на округлом лице, выдающие привычку часто улыбаться и смеяться. Нерисса мысленно укорила себя за то, что дурно подумала о своей гостье. Возможно, рассудок ее и слегка помутился, но она может помочь Нериссе, и ее старческое чудачество вполне безвредно. Если Карлотта желает назвать условные ставки, прежде чем одарить Нериссу и Элизабет, пусть так и будет. Нерисса готова была спеть ей колыбельную или поиграть с ней в ладушки, если старая чудачка того пожелает. Что угодно, если это сулит золото и серебро.
— Очень хорошо.
С этими словами Карлотта взяла колоду карт и умело выровняла ее одной рукой.
— Игра очень проста. Я тяну карту, а затем карту тянете вы. Так будет продолжаться, пока у каждой из нас не окажется по три карты. Затем мы будем поочередно открывать друг другу по одной карте.
Она кивнула Нериссе, словно спрашивая, все ли та поняла.
— Побеждает тот, у кого окажется самая старшая карта.
Да что за глупости! Нерисса больше не сомневалась, что старуха сошла с ума. Игра была не испытанием мастерства, выигрыш зависел лишь от везения. Неужели она действительно должна поставить на карту все оставшиеся средства своей семьи? Судя по выражению лица Карлотты и по ее поведению, старая женщина предвкушала напряженную игру, но ведь от нее требовалось всего лишь сделать ставку и довериться случаю. Как бы там ни было, старухе было решать, попридержать деньги или поделиться ими, и поэтому Нерисса собиралась сделать все возможное, чтобы ублажить ее.
— Вытянувший самую старшую карту выигрывает, все ясно, — сказала Нерисса и жестом предложила Карлотте тянуть.
Старуха едва кивнула, отчего ее белоснежные кудри слегка вздрогнули, и наклонилась вперед, чтобы взять первую карту. Следом тянула Нерисса, так что вскоре перед ними на столе рубашками вверх лежало по три карты, и Карлотта молча перевернула первую.
— Вот проклятье... — пробормотала она, а затем по-детски захихикала. Ей досталась тройка корон, с которой вряд ли можно рассчитывать на выигрыш. Она нетерпеливо наблюдала за Нериссой, сложив руки на коленях. Нериссу немного беспокоил энтузиазм старухи, и, надеясь поскорее покончить с игрой и перейти к делу, она открыла свою первую карту. Ей выпало двенадцать змей — весьма неплохо.
Карлотта резко открыла следующую карту — семерку змей — и снова вперила в Нериссу взгляд своих горящих, полных нетерпения глаз. Нерисса замялась: ей не нужно было продумывать ходы, не нужно было разрабатывать стратегию, и в то же время ей не нравилось просто переворачивать карты, пока не станет ясно, кто победил. Она некоторое время выбирала следующую карту, и затем перевернула восьмерку львов.
Она немного расслабилась. Какая глупость! Сумасбродная старуха затеяла эту дурацкую игру с глупыми ставками, но на кону было ее будущее. Нерисса размышляла над тем, с какими словами ей нужно обратиться к старухе после игры. Ей всегда хорошо удавалось определять настроение соперника по выражению лица и поведению, и она внимательно следила за жестами Карлотты, когда та потянулась к последней карте.
Нерисса невольно ахнула, когда увидела на столе императрицу корон. Побить такую карту будет очень нелегко. Карлотта оторвала взгляд от стола и уставилась на Нериссу; глаза ее хищно блестели. Нерисса отпрянула, но затем взяла себя в руки. Ну разве не безумие? Перед ней сидела очаровательная старушка, готовая осыпать богатствами ее семью, а Нериссе вдруг вздумалось так серьезно относиться к этой игре, в которой даже ставки были ненастоящие. Она рассмеялась и с улыбкой взглянула на свою благодетельницу.
— Да, теперь вы явно вырвались вперед, моя дорогая. Посмотрим, что достанется мне...
Нерисса увидела императрицу звезд, и ее буквально затопила волна облегчения. Карлотта щелкнула языком и тут же, собравшись, встала. Нерисса даже не успела предложить ей сыграть вторую партию, как пожилая дама уже попрощалась и вышла из комнаты. Нерисса бросилась за ней вдогонку, опасаясь, что каким-то образом раздосадовала старую леди и упустила свой шанс.
— Хорошо поиграли, милочка. А теперь мне пора, — сказала Карлотта, не оборачиваясь.
Нерисса изо всех сил старалась, чтобы ее ответ не прозвучал жалобной мольбой.
— Может, еще партию? Вы же почти выиграли. Желаете немного белого кеджистанского? Или, может... — как Нерисса ни старалась, ей не удалось избежать умоляющих ноток в голосе.